Телефоны для связи:
8-919-502-48-45
8-919-520-36-37

История Ошланского детского дома

28 октябрь 2009, Среда
3 666
0

БЫЛА ХОЗЯЙКОЙ ДЕТСКОГО ДОМА

В 1942 году в Ошлани был организован детский дом. Тогда привезли 100 детей из-под Ленинграда: из Пушкина, Чудова, Луги. Ребята были маленькие, самые младшие были дошкольники, шести лет. Из Ошлани много учителей было взято на фронт, и директором в детдоме стала приехавшая с ребятами Трофимова Любовь Алексеевна. Тут же работали две ее сестры. Было ли у них какое образование — неизвестно, а документов никаких не было.

 

Я в то время работала в Ошланской школе учителем: Районный отдел народного образования стал подбирать кадры для детдомов. Искали таких, чтоб детей любили, чтобы обязательно честные были. В числе других райком комсомола рекомендовал и меня. Вместе со мной пришли в Ошланский детдом Клавдия Степановна Чермных, Антонина Васильевна Чермных, Валентина Дмитриевна Бердникова. Нина Дмитриевна Трухина, зав. РОНО, провожая нас, говорила: «Посылаем самых надежных комсомольцев. Надеюсь на вас. Будьте, девушки, внима­тельны, не продавайтесь ни за какой кусок хлеба...»
   

Она недаром нас предупреж­дала. Мы присмотрелись и увидели, как тащат у детей: крадут, что можно — масло, мыло, мануфактуру... Хоть и красть-то было тогда, кажется, нечего. Жили сначала очень скудно. Детдом существовал на местных ресурсах. Сельпо давало муку, мы ее заваривали, делали то, что сейчас называют клейстер. А мы называли болтушкой. Разливали ее по глиняным чашкам, не было у нас даже настоящей посуды.

 

Все, что было — деревянные ложки, лен, холст — все было собрано у населения по деревням. Вот уж действительно, с миру по нитке — нищему рубашка. Я была тогда комсоргом. Говорю: «Пошли, девчата, на промысел!» Котомки за спины и пошли по окрестным деревням. Нам давали кто свеклу, кто морковку... А были женщины, у которых сыновья погибли на фронте, они для детдомовцев ничего не жалели. Мы брали все, что дают. Покупали в деревнях сундуки для хранения имущества детей, покупали все довольно дешево.

 

И все равно дети жили очень голодно. Ленинградцев уже зна­ли в деревнях — многие из них были рады и одежду с себя поменять на кусок хлеба, на ста­кан молока, на репку или морковку. До нашего прихода в детдом восемь детей умерло от дистрофии. В конце концов директора ра­зоблачили, судили. Уехали куда-то и ее сестры. Директорство приняла я. Это значит, работа без отпуска, без выходных. Но что меня привлекало лично — дочь должна была идти в первый класс, а как идти, в чем, где жить? Взяли и мою девочку в детдом. Так и жили мы до 48 года в детдоме. Детдом находился в двухэтаж­ном каменном здании. Наверху были у нас спальни: девичья, мальчиков, малышовая, изолятор. Форточки почему-то не откры­вались, и поэтому все время пах­ло туалетом.

 

Постепенно жизнь наша вхо­дила в нормальную колею. Стали растить картошку, овощи, и питание наладилось. Потом нас поставили на госбюджет, стали получать масло, сахар, рыбу, и другие продукты, да и одеж­ду для детей: калоши, ботинки, чулки, школьные формы, пальтишки — от государства. Держали мы лошадь, быка, овец, свиней. Ребята сами за скотом ухаживали. Был при детдоме и сад с цветником, в комнатах было много цветов. Своя пекарня была, прачечная, кухня. Но это все стало позднее. А мы все помнили, что погибли те восемь ребятишек... Маленькие колхозы нам тогда очень помогали.

 

В конце войны начали ликви­дировать по району маленькие детские дома. В них были в ос­новном наши, местные, дети. Располагались детдома в непри­способленных помещениях или в школах. А школы ведь тоже были нужны, ребятишки подрастали. Первыми закрывались Парагаевский и Лобанский детские дома. Из Лобани я тогда приняла все — всех детей и все имущество. Хорошие лошади бы­ли в деревне Андык.

 

Дали нам этих лошадей. Перевезли сначала детишек, потом немудреный их скарб. Дело было к осени. Остались целые поля неубранные, несжатые — детдомовские. До ноября я там работа­ла, убирали все, мололи на муку и крупу. А в Ошлань обратно меня привезли уже по снегу, на лошадке, и без памяти: сильно заболела желтухой. И в детдоме тогда была повальная эпидемия...

 

С 6 утра до 11 вечера — такой был наш рабочий день. И в течение этого дня в доме у нас затишья не было и на пол­часа, даже в тихий час. Воспи­татели и учителя все местные бы­ли. Работали на совесть, и жи­ли душа в душу. Хоть трудно жили — всем тогда было труд­но, — но весело. Ребята делали из камня всякие коробочки, шка­тулочки, туески плели из берес­ты, ловили в речке рыбу. Девочки больше все шитьем, выши­ванием занимались.

 

Летом ходили в походы по деревням во­круг Ошлани, до Рождественска. А какие концерты готовили! Ка­кие только сказки инсценировали! И все — все делали сами ребята: декорации, костюмы даже парики. А какой был хор воспитателей. До сих пор помню наши сарафаны с нарисованны­ми наклеенными цветами. Один раз даже взяли первое место в Богородске на смотре: воспита­тели совместно с учителями ста­вили «Бедность — не порок» Островского. У меня директорство приняла вернувшаяся из армии Надежда Матвеевна Ложкина. Она передала детдом Ивану Алексеевичу Торхову. А 8 октября 1948 года я уехала из Ошланского детско­го дома налаживать школу в Башарах.

 

Что и говорить, годы эти ребята, товарищи по работе, под­руги всю жизнь помнят. Но и бывшие детдомовцы тоже пом­нят нас. Однажды, не так давно, искала я попутную машину чтобы уехать в Киров. И вдруг шофер мне говорит: «Вы не Майшевой ли Валентины Семенов­ны сестра?» «Это я сама и есть» — отвечаю. «Что же Вы такая белая-то стали?.» Вот так неожиданно встретилась со своим бывшим воспитанником Володей, который живет сейчас в Кирове. Приезжали ко мне бывшие детдомовцы из Ленинграда, Дмитрий Сергеевич и Нина Николаевна Филипповы. Приезжала из Новгорода бывшая воспитанница с мужем и сыном. Сыну, говорит, скоро в армию, хочу познакомить его со своей мамой...

    Записала Л. БЕЛОВА
Обсудить
Добавить комментарий
Комментарии (0)
Прокомментировать
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Мы в соцсетях
Войти через: