Как мы сирот в семью брали, или Слёзы "Женщины года"

Я хочу рассказать историю о том, как мы с мужем сирот в семью брали.

 

Я - Сушенцова Марина Павловна, проживающая в деревне Таранки Богородского района Кировской области, учитель биологии высшей категории. Имею награды на педагогическом поприще: победитель конкурса «Лучшие учителя России 2007 года», «Почётный работник общего образования РФ», награждена нагрудным знаком Кировской области «Педагогическая Слава». Муж Сушенцов Виктор Дмитриевич имеет областные грамоты за воспитание подрастающего поколения.

 

В 2011 году наша семья награждена Благодарственным письмом от Кировской областной организации «Союз женщин», в 2012 году мы получили Диплом за участие в областном конкурсе «Королевство замещающих семей», 8 июля 2014 года были удостоены общественной награды - медали «За любовь и верность», за большой вклад в воспитании детей. В марте 2016 года я стала победителем областного конкурса «Женщина года», в номинации «Муза Милосердия».

 

Мы воспитали своих троих детей достойными людьми. В нашей семье 7 лет воспитывались приёмные двойняшки Мякишевы, никаких проблем с документами и их содержанием не возникало. 16 января 2016 года им исполнилось по 18 лет. Сейчас они успешно учатся на втором курсе в Кумёнском техникуме на технолога.

 

25 декабря 2015 года мы с мужем привезли из Нововятского детского дома двух девочек: Виолетту девяти лет и Лену одиннадцати лет. С тех пор начались «хождения по чиновникам». На сегодня дети у нас проживают 90 дней, т.е. практически 3 месяца,

 

Девочки сироты, у той и другой нет ни мамы, ни папы. Как - то само собой получилось, что именно они глянули на нас с фотографий. Видимо Господь решил их к нам послать, решил, что эти сиротинушки должны иметь маму и папу. Мы сразу директору детского дома сказали, что детей берём насовсем. Если я, глядя обездоленным детям в глаза, беру в свою семью, пускаю в свою душу, я, конечно, предать их не могу. Мы понимали, что будет трудно, но решение принято и менять его не хотим.

 

Трудностей возникло много: с девочками никто не занимался, запущенность по учёбе огромная. Виолетта рассеяна, Лена же агрессивна, потому что росла с мачехой и отцом, которые злоупотребляли спиртным. Обе девочки очень худые, и привезли их в семью практически без одежды.

 

Виолетта долго и сильно болела, как сказала Ольга Александровна Закомуллина: «в детдоме организм работал на выживание, а здесь расслабился, пошли болезни». Я очень благодарна Ольге Александровне - без документов она взяла девочку на лечение в стационар, и вот, уже два месяца Виолетта чувствует себя хорошо. Сразу же на наши проблемы отозвалась фельдшер Таранковского ФАПа Наталья Александровна, мы ей тоже благодарны.

 

К сожалению, оказалось, что большие проблемы у нас только начинаются – и не с девочками, а с чиновниками. Сначала детский дом, т.е. его работники, вовремя не оформили документы на девочек, и только 24 февраля Богородский отдел образования заключил с нами договор о создании приёмной семьи.

 

С 25 декабря по 24 февраля официально мы для девочек были никто и они для нас тоже. Видимо никто не подумал, что дети живые - их нужно кормить, к тому же надо было их одеть соответственно зиме и школе, купить учебные пособия, догонять программу по предметам, лечить и многое другое.

 

Мне приходилось «стучаться» в разные инстанции: сначала в областной отдел опеки и попечительства, затем к главе администрации Богородского района, затем к Богородскокому районному прокурору.

 

После всех мытарств 16 марта мы, наконец, получили на девочек первое пособие на март месяц.

 

За февраль месяц документы на пособие, как оказалось, на дату 16 марта были не оформлены. На мой вопрос об этом орган опеки ответил: «Звоните юристу». Мне не понятно, почему именно я должна звонить юристу, главному бухгалтеру? Разве это моя работа или обязанность?

 

В конечном итоге обещали в апреле выплатить пособие за февраль, но как говорится: «Свежо преданье, верится с трудом».

 

Вознаграждение за воспитание детей 18 марта, я получила в размере 1 000 рублей, видимо так оценили мою работу чиновники в нашем управлении образования. Снова пришлось выяснять у Богородского прокурора, но тот меня не выслушал, не поняв о чём шла речь, перезвонил и сказал: «Получите вы эти деньги, получите». Хотя мой вопрос был в том: до каких пор я должна просить пособие и свою зарплату за детей, почему не выполняются пункты договора о приёмной семье Богородским управлением образования?

 

Меня выставили жалобщицей, никто не спросил: «Как это вы живёте три месяца с детдомовскими детьми, на что вы их кормите, на что одеваете, учите и лечите?»

 

Меня обидел и унизил ответ прокурора, я искала понимания и защиты, а получилось, что я жалуюсь, выпрашиваю деньги. Если мы три месяца прожили с больными, обездоленными, очень худыми детьми, практически без одежды, то, конечно, из-за шести тысяч моего вознаграждения я поднимаю шум.

 

На сегодняшний день мы имеем пособие за март по 7 тысяч рублей, за февраль обещали в апреле, за январь никто ничего не обещал - обращалась в областной орган опеки, сказано звоните директору детдома в Нововятске.

 

Когда я после ответа Богородского районного прокурора пришла на урок, то не смогла его вести. Глядя на мои слезы, директор нашей школы Надежда Евгеньевна, тоже заплакала.

 

До каких пор я должна просить пособие на детей-сирот. Мы взяли на себя ответственность помочь им, вырастить их в семье, дать уют и тепло, здоровье и образование. Со мной разговаривают, что в районе, что в области, как с назойливой мухой. Я пишу, потому, что устала стучаться во все двери, где меня «отпинывают».

 

Складывается впечатление: вы взяли детей-сирот, такие вы добрые и хорошие, а вот вам за это: поунижаем, поживите-ка без пособий, повыкручивайтесь, повыпрашивайте. Или очень не компетентны работники в управлении образования, нововятском доме-интернате №1 и в органах опеки или, действительно, доброе дело наказуемо?